Второе ополчение против поляков и освобождение Москвы - Смутное время - Московское царство в XVI–XVII веках

§ 73. Второе ополчение против поляков и освобождение Москвы. К осени 1611 года положение Московского государства стало отчаянным. Поляки занимали Москву и взяли Смоленск после двухлетней геройской защиты. Вместе со Смоленском перешли во власть короля и другие города по юго-западной границе. Шведы (ставшие открытыми врагами Москвы после избрания Владислава в цари) захватили Новгород и Финское побережье. Таким образом, вся западная часть государства оказалась в руках врагов. Земское ополчение распалось. Казаки грабили и своевольничали. Никакого правительства не существовало, и русские люди, не желавшие повиноваться ни полякам в Москве, ни казакам под Москвою, были предоставлены самим себе. Города, ожидавшие обыкновенно указаний из Москвы, теперь не знали, что делать и откуда оплакивая свое погибшее царство, они просили Бога, чтобы Он сохранил хотя бы остаток народа русского от зол смуты и от насилия врагов. Казалось, всему приходил конец. ждать совета и приказа. Отчаяние русских людей было полное:

В эти ужасные дни раздавались, однако, голоса мужественных представителей духовенства. Выдержав тяжелую осаду, Троице-Сергиев монастырь поступил под руководство нового архимандрита Дионисия. Дионисий, которого наша церковь чтит преподобным, был человек исключительной доброты и благородства. Он необыкновенно развил благотворительную и патриотическую деятельность своего славного монастыря. Братия монастыря призревала больных и раненых, хоронила умерших, одевала и кормила бедных, собирая их отовсюду, где только могла найти. Для того чтобы обеспечить безопасность в смутное время себе и своим призреваемым, монастырь должен был просить защиты и помощи у казачьих бояр Трубецкого и Заруцкого, с которыми особенно был дружен известный келарь^[75]монастыря Авраамий Палицын^[76]. В то же время власти монастыря считали своим долгом нравственно действовать на народ, побуждая его соединиться против врагов веры и государства, против короля и поляков. В монастыре составлялись грамоты, призывавшие города идти на помощь русскому войску, осаждавшему Москву, и выбить из столицы польский гарнизон. Монастырская братия не принимала во внимание, что русское войско под Москвою стало казачьим, воровским, и враждовало с земщиной, разогнав из‑под Москвы земских людей. Всех русских людей одинаково призывали монахи на подвиг за веру и отечество в своих отлично составленных, красноречивых грамотах. Посылая эти грамоты по всей земле, они думали всех примирить и снова объединить в одном патриотическом движении. Но не так думал патриарх Гермоген, живший в осажденном Кремле под стражею и угнетаемый поляками и изменниками за нежелание служить Сигизмунду. Он видел, что созванное им ополчение проиграло свое дело и распалось от казачьего воровства. Он знал, что казаки, имея в своих таборах Марину Мнишек, задумали воцарить в Московском государстве сына ее Ивана, называемого "Воренком". Считая казачье воровство и самозванщину главным злом, патриарх всеми средствами, как только мог, учил русских людей не верить казакам и бороться с ними, как с лютыми врагами. Когда к нему проникали его почитатели за благословением и поучением, Гермоген устно передавал им свою мысль о необходимости борьбы с казачеством. Кода было можно, он писал грамотки о том же в города. Сохранилась такая его грамотка, посланная к нижегородцам.

Итак, во дни общего уныния и растерянности духовенство подняло свой голос и громко звало к борьбе за родину. Города, слушая увещания духовных отцов, вступали в сношения между собою, посылали друг другу разные вести, отправляли из города в город послов для общего совета. Почин объединения земских сил взяли на себя нижегородцы. Во главе их городской общины, как и везде, стояли "земские старосты". Один из них, Козьма Минин Сухорук, отличался громадным умом и железной энергией. Под влиянием грамотки Гермогена он начал дело народного объединения тем, что предложил своим согражданам собрать казну и на нее устроить войско. Нижегородцы согласились и постановили приговор, по которому каждый домохозяин обязан был дать на ратных людей "третью деньгу", то есть одну треть своего годового дохода или же товара; были, сверх того, и добровольные пожертвования. Для сбора денег был всем миром избран тот же Козьма. Когда дело было налажено, тяглые люди оповестили Нижегородского воеводу (князя Звенигородского) и соборного протопопа Савву Ефимьева о своем намерении устроить ополчение для очищения Москвы. Те собрали весь город, духовных, служилых и тяглых людей, в городской собор, прочитали Троицкую грамоту, которая тогда пришла в Нижний Новгород, и объявили приговор тяглого нижегородского мира. При этом Савва и Минин говорили речи о необходимости идти на освобождение государства от внешних и внутренних врагов. Решили сбирать ополчение и выбрали в его начальники князя Д. М. Пожарского, который недалеко от Нижнего жил в своей вотчине и лечился от ран, полученных им при разорении Москвы (§ 72). Затем начали из Нижнего посылать грамоты в ближайшие города, объявляя о своем ополчении и приглашая присоединиться к нему. В этих грамотах нижегородцы прямо говорили, что идут не только против поляков, но и против казаков, и не дадут им делать никакого воровства.

Таково было начало Нижегородского ополчения. К ноябрю 1611 года Пожарский уже приехал в Нижний и начал устраивать войска. По его желанию Минин принял на себя заведование деньгами и хозяйством ополчения. В зиму 1611–1612 года к Нижнему присоединилось много городов (от Казани до Коломны), и у Пожарского собралось большое войско, с которым он мог выступить в поход. Подмосковные казаки враждебно отнеслись к земскому движению и послали свои отряды на север противодействовать нижегородцам. Вот почему весною 1612 года Пожарский пошел не под Москву, а в Ярославль, главный город среднего Поволжья. Он желал прогнать казаков из северных областей и присоединить северные города к своему ополчению. Это ему удалось. Целое лето провел он в Ярославле, устраивая свои дела. В то время, как под Москвою его враги, поляки и казаки, взаимно стерегли друг друга и в непрерывной борьбе ослабляли свои силы, Пожарский окончательно устроил свое войско и собрал в Ярославле собор, которому и вверил управление всею землею и всем своим войском. В составе этого собора было духовенство с одним из митрополитов (Кириллом) во главе^[77]. Участвовали в соборе и те немногие бояре, которые избежали московской осады и польского плена и приехали в Ярославль. На собор к Пожарскому были присланы из многих городов выборные люди от служилого и тяглого населения. Таким образом, состав собора был полон, и потому была даже мысль, не спеша под Москву, в Ярославле всею землею избрать и государя. Но обстоятельства заставили идти под Москву.

В июле 1612 года Пожарский получил известие, что король Сигизмунд посылает гетмана Хоткевича с войском и провиантом на помощь своему московскому гарнизону. Нельзя было пропустить Хоткевича в Москву, потому что он надолго бы укрепил польскую власть в столице. Ярославское ополчение заторопилось к Москве. Оно очень остерегалось казаков и потому, подойдя к Москве, стало отдельно от казачьего лагеря. Казаки же, думая, что Пожарский пришел на них, испугались. Бóльшая половина их с Заруцким и Мариною Мнишек убежала от Москвы и пошла к Астрахани. Другая же половина казаков, с князем Трубецким во главе, пыталась вступить в переговоры с Пожарским. Эти переговоры еще не привели к миру и согласию, как пришел Хоткевич и напал на войско Пожарского. Шла жестокая битва, а казаки в решительную минуту не думали помочь Пожарскому. Только тогда, когда А. Палицын усовестил их, они опомнились – и русские отбили гетмана. Хоткевич ушел обратно, не успев оказать польскому гарнизону в Кремле никакой помощи. Русские же рати помирились и дружно повели осаду. Трубецкой и Пожарский начали "всякие дела делать заодно"; управляя вместе и ратью, и государством.

Через два месяца, именно 22 октября 1612 года, русские взяли приступом Китай-город. Истощенные голодом и борьбою, поляки не могли долее сопротивляться: они дошли в осаде даже до людоедства. Вскоре после потери Китай-города польский начальник Струсь сдал Пожарскому и Кремль. Москва была таким образом освобождена^[78]. Сигизмунд после неудачи Хоткевича сам было появился с небольшим войском в окрестностях Москвы (в самом конце 1612 года), но, встретив повсюду дружный отпор, отступил назад. Избавившись от этой последней опасности, московские люди могли наконец подумать об избрании царя.