Северо-восточная Русь в XII-XV веках - Политическая раздробленность Руси

Владимиро-Суздальская земля сыграла особую роль в истории нашей страны, составив основу будущей российской государственности. Именно здесь уже в домонгольский период произошли значительные социально-политические изменения, унаследованные затем Московским государством. Ростово-Суздальская (позднее - Владимиро-Суздальская) земля располагалась на северо-востоке Руси и отделялась от Приднепровья мощной полосой леса. Население северо-востока русских земель составляли меря, мещера, мурома, кривичи и вятичи. Эта территория находилась вдали от традиционно важнейшего торгового пути «из варяг в греки». На большей части северо-восточных земель преобладали подзолистые почвы. Большая часть территории была покрыта лесом. Обилие лесов позволило долго сохранять среди основных занятий населения охоту и подсечное земледелие.

До XII в. эта область была третьестепенным пограничным районом. Население там оставалось еще по преимуществу угро-финским; по сей день почти все реки, озера, многие населенные пункты носят неславянские названия. Подъем области начался в XII в., когда ее главный город Ростов (позднее Ростов Великий), возникший как столица в землях угро- финского союза племен меря, сделался наследственной собственностью младшей ветви семьи великого князя Киевского Владимира Мономаха. Первый самостоятельный правитель Ростова, младший сын Мономаха Юрий Долгорукий (ок. 1090-1157), оказался весьма предприимчивым колонизатором. Он выстроил множество городов, сел, церквей и монастырей и щедрыми земельными пожалованиями и освобождением от налогов переманивал в свои владения переселенцев из других княжеств. Эта политика была продолжена его сыном Андреем Боголюбским (ок. 1110-1174). Уже к концу XII в. Ростовское княжество было наиболее плотно населенным районом Руси. Оно явилось колыбелью Московской Руси.

Стремясь подорвать первенствующую роль Киева, Андрей пытался учредить во Владимире отдельную митрополию, но не добился согласия константинопольского патриарха. В 1174 г. Андрей был убит приближенными, недовольными его деспотическим нравом. После его смерти начались усобицы. На владимирский престол претендовали сыновья старшего сына Юрия Долгорукого Ростислава (давно умершего) и младшие сыновья Юрия Долгорукого - Михаил и Всеволод. Ростиславичам оказали поддержку старые вечевые города Ростов и Суздаль, Михаилу и Всеволоду - город Владимир. В 1176 г. Михаил и Всеволод одержали победу. Победа князей, опиравшихся на город Владимир, не имевший своего веча, способствовала еще большему ослаблению вечевого начала на северо-востоке Руси. Всеволод, ставший после скорой смерти Михаила единоличным правителем Владимиро-Суздальской Руси, правил до 1212 г. Он провозгласил себя великим князем владимирским. Таким образом, на Руси стало два великих княжения: киевское и владимирское. Всеволод по своей воле пытался ставить князей на киевский престол и вмешивался в дела других княжеств. Один из его сыновей был приглашен княжить в Новгород. Русские князья нередко обращались к нему с просьбами разрешить споры, оказать покровительство.

После смерти Всеволода Большое Гнездо между его сыновьями начались усобицы. В 1217 г. старший из Всеволодовичей - Константин - при поддержке смоленского князя Мстислава Удалого разгромил в битве при Липице младших братьев Юрия и Ярослава и стал великим князем владимирским. Но наследовал ему Юрий, а сыновья Константина заняли второстепенные княжеские престолы в северо-восточных землях. К моменту монгольского вторжения Северо-Восточная Русь была, пожалуй, самым мощным в русской земле политическим объединением.

Здесь сложился строй, весьма отличный от строя Киевской Руси. В ней, да и во всех землях и княжествах, вышедших из нее, кроме северо-восточных, население появилось прежде князей: сначала образовались поселения, а потом политическая власть.

Северо-восток, напротив, был по большей части колонизован по инициативе и под водительством князей. Здесь власть предвосхитила население, прежде всего, конечно, восточнославянское. Поэтому местные князья обладали престижем и властью, на которые не могли рассчитывать их собратья в Новгороде и Литве. Земля, по их убеждению, принадлежала им, а люди, живущие на ней, были их челядью либо арендаторами на разных условиях. В любом случае они не могли претендовать на землю и обладать какими-либо неотъемлемыми личными правами.

Владение в средневековой Руси обозначалась термином «вотчина». Корень его «от» тот же, что и в слове «отец». «Оставленное мне отцом» значило «неоспоримо мое». Такой язык легко понимали в обществе, где живы были общинные, патриархальные порядки. Между разными видами собственности не проводили различия: вотчиной были и земля, и рабы, и ценности, и права на рыболовство и разработку недр, и даже предки или родословная. Еще важнее, что ею была и политическая власть. В этом нет ничего странного, если учесть, что в Древней Руси власть политическая, по сути, означала право налагать дань, т. е. она являлась экономической привилегией.

Будучи частной собственностью, княжества на северо-востоке (и лишь там) передавались по наследству в согласии с владельческими традициями русского обычного права, т. е. сначала какое-то имущество отказывалось женщинам и церковным учреждениям, а потом оставшееся делилось на примерно равноценные доли для распределения между наследниками мужского пола. Такая практика может показаться странной современному человеку, привыкшему считать государство неделимым, а монархию наследной по праву первородства. На северо-восточных землях такой порядок установился не ранее XV столетия.

Удел, наследуемый князем от отца, делался его вотчиной, которую он, когда приходило время писать духовную грамоту, в свою очередь дробил (вместе с новоприобретенными землями) между своими потомками. Эпоха, на протяжении которой шло это дробление (с середины XII до середины XV в.), известна в исторической литературе под названием удельного периода.

Типичное княжество на девять десятых состояло из девственной природы. Удельная Русь не знала больших хозяйств - латифундий. Даже крупнейшие владения состояли из множества крошечных ячеек - деревенек в один-два двора, рыбных ловель, бортей, садов, мельниц, рудничков, разбросанных по речным берегам и росчистям.

Князь был крупнейшим землевладельцем удельного государства. Львиная доля его доходов поступала от эксплуатации его личных земель. За пределами своего поместья князь обладал ничтожно малой властью. С населения ему не причиталось ничего, кроме податей, и оно могло, как ему заблагорассудится, переселяться из одного княжества в другое. Только в середине XVII в. московские правители, к тому времени «цари всея Руси», сумели заставить военно-служилый слой общества и простолюдинов сидеть на месте.

Помимо князей землевладельцами Северо-Восточной Руси были духовенство и бояре - духовные и светские феодалы. Предки бояр служили в дружинах киевских и ростово-суздальских князей. Наследовались боярские земли по вотчинному праву, как и княжеские. Вотчину можно было продать. Бояре могли поступить на службу к любому князю по своему выбору, равно как и уйти со службы. Можно было служить и иноземному правителю, скажем, такому, как великий князь Литовский. Покинуть князя можно было без предупреждения, воспользовавшись правом «отказа». Этим правом располагали все свободные, «вольные» люди.

Обрабатываемая земля, не эксплуатируемая ни князем, ни светскими и церковными вотчинниками, являлась «черной», т. е. подлежащей податному обложению (в отличие от «обеленной» служебной, церковной земли). Состояла она по большей части из пашни, расчищенной в лесу крестьянами. Входили в нее и отдельные города и торговые пункты. Крестьяне жили самоуправляющимися общинами, члены которых сообща занимались большей частью полевых работ и раскладывали между собой податные обязательства. Юридический статус «черной» земли не был вполне определенным. Крестьяне вели себя так, как будто она была их собственностью, продавали и передавали по наследству. Однако юридически она не являлась полной собственностью, и это подтверждает тот факт, что земля крестьян, умерших, не оставив мужского потомства, по решению князя могла присоединяться к его владениям, а могла быть разделена между членами общины. Крестьяне были вольными людьми и могли переселяться, куда и когда хотели. Перед ними простирался, как тогда говорили, через всю Северо-Восточную Русь «путь чист, без рубежа».

Можно видеть, что государство складывалось здесь относительно медленно, публичная власть была слабой, карательным аппаратом князь фактически не располагал и даже хозяйственные процессы на княжеских землях шли совершенно так, как у бояр-вотчинников.

Именно Северо-Восточная Русь более других русских земель и княжеств пострадала от татаро-монгольского нашествия и впоследствии - ига. По подсчетам В.Л. Егорова, специалиста по истории Золотой Орды, за период с 30-х гг. XIII в. до середины XIV в. на земли Северо-Восточной и Юго-Западной Руси было совершено более двадцати военных нападений различных по численности золотоордынских отрядов. В первое десятилетие XIII в., провозгласив образование государства под началом Темучина, получившего почетное прозвище Чингисхана (Великого хана), монголо-татары начали свои завоевательные походы. Покорив часть Сибири, в 1215 г. они приступили к завоеванию Китая. В 1219 г. вторглись в Среднюю Азию. Вслед за Средней Азией был захвачен Северный Иран, после чего войска Чингисхана совершили грабительский поход в Закавказье. С юга они пришли в половецкие степи. Русь в эти годы с половцами связывали оживленные торговые отношения, нередки были династические браки. Просьба половцев помочь им в борьбе против опасного врага была принята русскими князьями, хотя далеко не все они приняли участие в знаменитой битве на реке Калке 31 мая 1223 г. Битва закончилась поражением русско-половецких войск, многие князья и дружинники погибли. В результате раннегосударственное половецкое политическое объединение оказалось уничтоженным, а сами половцы вошли в состав государства, созданного монголо-татарами к середине 40-х гг. XIII в., - Золотой Орды.

В 1231 г. монголо-татары вновь вторглись в Закавказье. Последствия этого нашествия были исключительно тяжелы для грузин, армян и азербайджанцев. В 1236 г. войска внука Чингисхана - Батыя - завоевали Волжскую Болгарию. Разгромив ее, они оказались на границе Рязанского княжества.

Появление монгольских всадников зимой 1236-1237 гг. в лесных дебрях, куда прежде никакие кочевники не проникали, явилось великим потрясением. В 1237-1238 гг., а затем вновь в 1239-1241 гг. они разоряли русские города и деревни, вырезая всех, кто осмеливался оказать сопротивление. Северо-Восточная Русь и Новгород сделались данниками Золотой Орды, центром которой был город Сарай в Нижнем Поволжье. Литва избежала этой участи. Монголо-татар не интересовали леса и пашни - им нужны были деньги, ремесленники и подростки для пополнения вооруженных контингентов. Русь была обложена данью. В 1257 г. с помощью привезенных китайских специалистов монголо-татары провели первую всеобщую перепись населения и, исходя из ее результатов, разложили обязательства по выплате дани. Как и в Китае, основной единицей обложения являлся двор. В дополнение к этому на все товары, обмениваемые посредством торговли, был введен налог с оборота (тамга). Каждый город был обязан брать на постой монгольских чиновников-баскаков с вооруженной охраной, занимавшихся сбором дани и тамги, набором «рекрутов»-подростков. В XIV в. сбор дани постепенно сделался делом самих русских князей, которые и возили ее в Орду.

Монгольский хан стал бесспорным личным сувереном страны. В русских документах после 1240 г. он обычно именуется царем или цезарем, т. е. титулами, которые прежде предназначались императору Византии. Ни один русский князь не мог вступить в свои права, особенно если речь шла о великокняжеском престоле, не заручившись предварительно ярлыком - документом о разрешении монгольского хана властвовать. Князья находились под надзором ханских агентов и под бдительным оком своих соперников - претендентов на ярлык. Любой неверный шаг, недоимки при сборе дани вели нередко к вызову в Орду, потере ярлыка, если не хуже. Князья, поддерживавшие порой народ против сборщиков дани, могли рассчитывать на то, что в подавлении народных волнений вместе с монголо-татарами примут участие русские князья, как это было, например, в 1327 г. в Твери, когда московский князь, приходившийся тверскому племянником, выставил рядом с монгольским отрядом московское воинство.

В этих обстоятельствах беспринципность и безжалостность, подозрительность и коварство стали в Северо-Восточной Руси политическими добродетелями. Вече, никогда не имевшее особой силы на северо-востоке страны, вслед за недолгой полосой подъема в XII в. переживало упадок. Монголы, видя в нем средоточие народного недовольства, вынуждали князей от него избавиться. К середине XIV в. вечевой строй почти прекратил здесь свое существование. С ним исчез единственный институт, способный в какой-то мере обуздывать держателей политической власти.

Русская жизнь ожесточилась. Сформировалось отношение к государству как к силе, чуждой народу, забирающей все, до чего только сможет дотянуться, а взамен ничего не дающей. Однако за ним стоит вооруженная мощь, причем безжалостная и часто нерациональная, не заинтересованная в процветании и развитии земель и населения.

В XIV в. московские князья, в основном в борьбе с Тверью, закрепили за собой право на великокняжеский ярлык. В конце столетия они стали рассматривать великое княжение как свою естественную привилегию. XV век был временем, когда Русь фактически превратилась в единое государство. Удельные княжества потеряли свою самостоятельность и подчинялись одно за другим московскому князю. Присоединением Новгорода был сделан важнейший шаг к созданию общности, которая в XVI столетии получила название Россия. В 1480 г. Русь освободилась и от уже ставшего почти формальным монголо-татарского политического контроля.

Историки единодушны в том, что важнейшую роль в процессе объединения русских земель вокруг Москвы сыграла православная церковь. Монголо-татарское завоевание не затронуло ее статус. Следуя своей тактике невмешательства в религиозные дела завоеванных стран, татары не разрушали специально монастыри и даже предоставили им определенные привилегии. Перенесение центра древнерусского государства на северо-восток обусловило и переезд митрополита всея Руси Максима в 1299 г. из Киева во Владимир. Впоследствии церковь явилась важнейшим фактором консолидации Руси вокруг Москвы. С 1326 г. митрополиты постоянно жили в Москве. Она получила преимущества религиозного центра Руси. Московский князь воспринимался не столько как государь национальный, сколько как царь православного христианства всего мира. После падения Византии в 1453 г. и заключенного в 1472 г. династического брака московского великого князя Ивана III с византийской принцессой Зоей (Софьей) Палеолог, племянницей последних императоров, эти идеи приобрели особое значение. Москва стала преемницей Византии (в начале XVI в. появилась формула «Москва - Третий Рим, а четвертому не бывать»), носительницей национальной и наднациональной, православной идеи. Период политической раздробленности завершился, центростремительные тенденции взяли верх, в результате чего быстрыми темпами стал развиваться процесс государственной централизации и формирования соответствующих новой государственности политических институтов и норм.